Форум » Персоналии » Афанасий Ремнев » Ответить
Афанасий Ремнев
курянин: Вот полный текст статьи о А.О. Ремневе из брянской газеты. Аргументы и факты. Брянск. – 2005. - № 28. – С. 12 Александр ФЕДОСОВ Яд платиновой чаши Брянский архив хранит еще немало удивительных тайн, которые только предсто-ит раскрыть будущим историкам. Одна из них касается командующего Особой армии Афанасия Ремнева, чья судьба связана с нашим городом. РЕВОЛЮЦИЯ начала пожирать своих детей не в 37-м, как принято считать, а двадцатью годами ранее. Из военачальников Ремнев, арестованный в апреле 1918 года и расстрелянный без суда, стал ее едва ли не первой жертвой. Революция - родная мать прапорщика ВНАЧАЛЕ судьба была доброжелательна к крестьянскому сыну Афанасию Осиповичу Ремневу, родившемуся в селе Лапине Тамбовской губернии. Царское правительство предоставило возможность закончить шесть классов гимназии, но партия большевиков велела ненавидеть буржуазию. Во время революционного брожения 1905 года пятнадцатилетний коммунист Афанасий уже успел выразить эту ненависть, за что лишился должности конторщика на станции Брянск и угодил в Сибирь. Несколько остудившись, он возвратился в Брянск, где Городская управа выдала ему свидетельство приказчика 2-го класса 7-го разряда для работы в мануфактурной лавке Виницких. Во время Февральской революции прапорщик во всю использовал военную науку для расшатывания строя и разложения армии: "Первые дни революции меня застали в 703-м Сурамском полку Кавказского корпуса на станции Залесье Западного фронта, где я устранил трех генералов. В конце марта на митинге Ремнев арестовал командира корпуса генерала Мехмандарова. Прапорщик доказывал солдатам, что "все офицеры, в особенно-сти широкие погоны (так он называл штаб-офицеров и генералов), враги народа и свобо-ды. Возражать против таких незаслуженных обвинений офицеры не могли, потому что солдаты угрожали побоями". Понятие "враг народа", как видим, придумано не Сталиным. Анархизм и страсть к разрушению вдохновляли революцию в той же степени, как и порыв к свободе. Но революция стала матерью родной для прапорщиков. Оправившись от ареста, Ремнев отбыл из Минска на Неву. Здесь он познакомился с видными кузнецами Октября, в том числе Троцким, Свердловым, Федором Раскольниковым (Ильиным), Рошалем. Третьего июля на Якорной площади в Кронштадте Ремнев, взбудораженный агита-торами пулеметного полка, выступил с речью о необходимости скорейшего вооруженного выступления с целью свержения Временного правительства и передачи власти Советам. Его избрали в комиссию для руководства выступлением кронштадтских матросов 4 июля в Петрограде. Команду машинной школы, которую возглавлял Афанасий, обстреляли на Литейном проспекте, матросы тоже открыли беспорядочный огонь. Кто-то должен был ответить за кровь. На себя вину прапорщик не желал брать. Ремнева не спасло даже пребывание в "Крестах" с Троцким КЕРЕНСКИЙ назвал июльские события ударом в спину, но сдаваться на милость Временного правительства Ремнев не желал, уговаривая Раскольникова вопреки решению Кронштадтского Совета сбежать в Финляндию: "А то нас убьют в Петрограде". Однако позже он будет гордиться тем, что сидел в "Крестах" по одному делу с Троцким, Камене-вым и Раскольниковым. Накануне выстрела "Авроры" прапорщик вывел из тюрьмы полк и политических заключенных, заняв арсенал и Минский гарнизон. Офицер-большевик скоро завоевал командные высоты в полку, который участвовал в разгроме Ставки Вер-ховного главнокомандующего. Минский полк стал основой Особой армии, которую скоро возглавил бывший прапорщик, обладавший, как отметил современник, незаурядной волей и решительностью. К марту 1918 года Особая армия пыталась сдерживать немцев на участке от Новго-рода-Северского до Льгова -390 верст. Анархистские настроения, склонность к мародер-ству и пьянство разрозненных отрядов, называвшихся армией, не позволяли противосто-ять неприятелю, тем паче что в числе врагов оказались не только белые и немцы, но даже рабочие Шосткинского порохового завода. С этим заводом и связана цепь злоключений Афанасия Осиповича. Для усиления Особой армии из Брянска прибыл партизанский от-ряд. Бойцы полагали, что их перебросят под Новозыбков, но оказались в Хуторе Михай-ловском. По словам командира полевой партизанской батареи Павла Пшерадского, приказ двигаться в распоряжение Ремнева вызвал недовольство, так как Особая армия пользова-лась дурной репутацией, да и о самом командующем ходили нелестные слухи. Брянцам Ремнев приказал подавить мятеж на Шосткинском заводе. Рабочие революционеров не жаловали, поезд для Oсобой армии бронировать не торопились, да еще обстреляли солдат-окопников, которые ехали с позиций в баню. Когда немцы приблизились к Шостке, ко-мандарм велел подготовить завод к эвакуации, захватив при этом казну и платиновые ча-ши. - Какие чаши? Да их похитили еще в 1906 году, а одну отправили в какой-то рос-сийский город, - сказал начальник завода. Командарм учинил сыск и обнаружил чаши в цеху. И все же они не достались Со-ветам. (Окончание. Начало в № 28) Провал обороны дорого стоил бывшему прапорщику. Командующий военного Со-вета Брянского района генерал Сытин 19 апреля издал приказ, который клеймил его как нарушителя революционного долга. "Не оправдавший доверие советской власти" коман-дарм был предан трибуналу, однако уже двумя днями ранее его вызвали телеграммой Совнаркома в Москву для доклада. Отчитываясь Троцкому 26 апреля, Ремнев сказал, что в отступлении на 150 верст виновны его подчиненные, которые за неделю отсутствия ко-мандарма и допустили такой прорыв. Ни совместное пребывание в "Крестах", ни другие революционные заслуги не спасли. На следующий день Ремневу приказали из Совнаркома отправиться в ВЧК, где его и арестовали. Сумасшествие во имя революции В начале июня невольника допросили в Бутырской тюрьме следователи комиссии при Брянском ревтрибунале. Они выяснили обстоятельства разграбления казначейства и уже тогда пришли к выводу, что к нему причастен Пшерадский, а не Ремнев, однако быв-ший командарм остался под стражей. Его допрашивали лишь как свидетеля, но следовате-лей не смутило, что он сидел в Бутырке без предъявления обвинения. Неизвестно, дейст-вительно ли у измотанного и израненного в боях командарма появились признаки душев-ной болезни, но уже в июне 1918 года его отправили в тюремную больницу, а потом на два месяца - в окружную психиатрическую лечебницу. Больше года сокамерника Троцко-го и Раскольникова, бросали из палаты в палату, не предъявляя обвинений и жалуя на пропитание половину фунта хлеба. Наконец Афанасий Осипович замыслил удариться в бега, чтобы не погибнуть от голода и тоски. Когда сравниваешь связанные с именем Ремнева обстоятельные протоколы, остав-ленные подкомиссией Временного правительства, судьей Военно-морского суда Петро-града и следователем Минского окружного суда, с чудовищными пятистрочными заклю-чениями большевистских дознавателей, понимаешь, в какую яму рухнула российская юс-тиция, споткнувшаяся о революцию. Ремнев, ломавший имперскую государственную ма-шину вместе с другими большевиками, из заметных военачальников оказался едва ли не первой жертвой преобразовательного хаоса. Ему помогли бежать надзиратель лечебницы и участливая конторщица, купившая билет до Козлова, откуда Афанасий Осипович добрался до родного Лапина. Здесь он справил документы на имя двоюродного брата - Якова Михалина и потом полтора месяца зарабатывал хлеб помощником машиниста. Однажды сын машиниста предупредил Ремне-ва, что его разыскивают двое. Скиталец понял, что злой рок наступает на пятки, и подался на Волгу. Из Саратова он поехал в Ершов, а отсюда двинулся пешком на Пугачев. За хар-чи бывший командарм нанялся в селе Нарышкине Самарской губернии к священнику Константину Ахматову. Засланные казачки Поехав однажды с сыном священника на мельницу, он встретился с конным разъ-ездом. У всадников знаков отличия не было, своего командира величали "ваше благоро-дие", но знать бы Афанасию Осиповичу, что перед ним гарцевали большевистские прово-каторы под предводительством члена Продовольственной комиссии Совета немецкого Поволжья Шауфлера... Величать себя "благородием" и снять красноармейские значки Шауфлер приказал с тем, чтобы замеченный на дороге незнакомец принял разъезд за ка-заков. Ремнев было заикнулся: - Товарищи… - У нас товарищей нет, мы казаки, - пресек комендант продовольственного отряда Евдокимов. - Скажи лучше, есть ли в селе красноармейцы. Афанасий Осипович сделал вид, что обрадовался встрече с белогвардейцами: - Я сам из казаков и полный георгиевский кавалер. Красноармейцев на днях чело-век пять прибыло, но все крестьяне против них настроены и ждут вас, казаков. Наконец провокаторам надоело испытывать незнакомца, и Шауфлер сказал: - Хорошо, мы возьмем тебя с собой… Вы арестованы! Товарищи, надеть красноар-мейские знаки! В Дергачевском арестном доме на его беду находился под стражей (судьба будто ерничала) коммунист Степан Разин. Показавшийся командарму придурковатым сокамер-ник через несколько дней настрочил заявление в районную организацию большевиков как "исполняющий долг коммуниста и не терпящий таких людей, которые идут против совет-ской власти". Расспрашивая соседа "под лозунгом белогвардейца", Разин убедился, что тот хочет устроить побег. Ремнев понимал, что жить ему оставалось недолго. В одной из двух записок, пере-хваченных тюремщиками, он обращался, вероятно, к Бажанову: "Товарищ Кира, прими меры, не откладывай в долгий ящик, а то меня дума одного дергает. Постарайся узнать и завтра передать запиской… Моя последняя надежда. Я в долгу не останусь. Если ты не пойдешь навстречу, то мне наверняка придется сложить голову. Жду ответа. Ремнев". Расстрелять без суда и следствия В начале июля арестанта препроводил в особый отдел при реввоенсовете 4-й армии "как афериста и контрреволюционера". Заведующий следственной частью М. Фрейдович решил, что Афанасий Осипович симулирует сумасшествие, но совершенно нормален и "с его довольно темным прошлым и не менее подозрительным настоящим характеризует со-бою типа безусловно контрреволюционного и опасного для советской власти". Для право-судия нового строя велеречивые выражения выполняли роль доказательств. Начальник особого отдела при реввоенсовете 4-й армии Г. Чибисов телеграфировал Особотделу ВЧК: "По наведенной справке, Ремнев, бывший командир Особой армии, в бытность мою на службе в ВЧК был арестован и бежал из-под стражи. Он симулирует сумасшедшего. Прошу расстрелять его на месте без суда". Третьего августа 1919 года для ночных палачей Чибисова подготовили катер и автомобиль с шофером. В четыре утра крестьянский сын Афанасий Ремнев, вознесенный революцией, был расстрелян в неведомом месте. Сотруд-ник "активной части" осознавал свою палаческую роль. В уголовном деле № 15447-П, хранящемся в Брянском управлении ФСБ, есть рапорт об исполнении расстрельного при-говора, однако уголок документа оторван и не позволяет восстановить фамилию исполни-теля. Трудно читается и лист с текстом приговора Чибисова. Может, таким образом, спа-сали свою шкуру. Афанасий Осипович Ремнев реабилитирован спустя многие десятилетия после ро-ковой для него августовской ночи. Его признали невиновным в разграблении казны и пла-тиновых сокровищ. "Темное прошлое" не опровергали за нелепостью этого обвинения. Очевидно, даже палач не понимал, за что покарала командарма революция, которой он служил. Сотрудники Брянского УФСБ пытались отыскать родственников Ремнева, чтобы сообщить им о пересмотре дела, однако поиски закончились неудачей.
Ответов - 3
Agronom: Эта статья содержит одну неточность. В селе П.Лапино кроме фамилий были еще прозвища (как говорили подворно). Деда А.О.Ремнева звали Михаил Михайлович Ремнев. И всех его детей/внуков (М.М. Ремнева) называли "подворно" Михалины. Поэтому он не взял документ двоюродного брата (кстати нужно посмотреть чей сын Яков Ремнев- смогу не раньше апреля), а был изготовлен фальшивый документ не по фамилии, а по прозвищу. Насчет уточнения некоторых эпизодов: "Однажды сын машиниста предупредил Ремнева, что его разыскивают двое" Афанасий не пошел домой, а пришел к своему дяде по отцу Ремневу Тимофею Ивановичу. И попросил его спрятать. Афанасия положили на кровать возле стенки, сбоку положили перину и все накрыли одеялом и покрывалом. На кровать посадили трех девочек (дочек Т.И. Ремнева). Зашедшие спросили Афанасия, осмотрели дом и двор, заглянули под кровать, а девочек сгонять не стали. Ночью Афанасий ушел из села.
культпросветработник: Любопытно. Agronom , откуда такие подробности?
Agronom: культпросветработник пишет: подробности Мне рассказывала моя бабушка, а она была двоюродной сестрой Ремнева Афанасия (Дочь Ремнева Т.И.)
полная версия страницы